ПОЛОСАТОЕ НАСТРОЕНИЕ

Август – самое время лакомится арбузами. Поэтому именно в августе (а точнее – 3-го числа) отмечают День арбуза. 

В честь этого праздника мы задумали угостить вас подборкой художественных книг (библиотека же, как-никак) об этой гигантской полосатой ягодке. Но, увы и ах... Тогда, поставив перед собой задачу поскромнее, отправились в недра классической литературы за цитатами, различными интересными упоминаниями, которые могли бы подойти к нашей теме. 

Неожиданно, это путешествие оказалось куда более увлекательным и полным сюрпризов. 

Как аппетит, который приходит во время еды, мы тоже начнем потихоньку, с небольшой, но известной цитаты из пьесы Островского «Бесприданница», где судовладелец Сергей Сергеевич Паратов на особый «арбузный» манер переложил поговорку «На вкус и цвет товарища нет»: 

«У всякого свой вкус: один любит арбуз, 

другой свиной хрящик»

Еще одно, знакомое со школьной скамьи, произведение – Максим Горький «Детство» – в нем мы тоже нашли арбуз: 

 «Несколько дней я сидел в первом отделении, на передней парте, почти вплоть к столу учителя, — это было нестерпимо, казалось, он никого не видит, кроме меня, он гнусил всё время: 

 — Песко-ов, перемени рубаху-у! Песко-ов, не вози ногами! Песков, опять у тебя с обуви луза натекла-а! 

  Я платил ему за это диким озорством: однажды достал половинку замороженного арбуза, выдолбил ее и привязал на нитке к блоку двери в полутемных сенях. Когда дверь открылась — арбуз взъехал вверх, а когда учитель притворил дверь — арбуз шапкой сел ему прямо на лысину. Сторож отвел меня с запиской учителя домой, и я расплатился за эту шалость своей шкурой»

Неожиданно в нашу арбузную подборку попала «Яма» Куприна. Один из ее главных персонажей – Сергей Иванович Платонов – не единожды менял место работы. Как-то ему довелось разгружать арбузы в порту, благодаря чему теперь мы имеем не только красивую, эпичную сцену, но и самую большую цитату. С вашего позволения, приведу ее целиком: рука не поднимается обрезать. 

    

   «С утра моросил мелкий, как пыль, дождик, упрямый и скучный. Платонов работал в порту над разгрузкой арбузов. На заводе, где он еще с лета предполагал устроиться, ему не повезло: через неделю уже он поссорился и чуть не подрался со старшим мастером, который был чрезвычайно груб с рабочими. С месяц Сергей Иванович перебивался кое-как, с хлеба на воду, где-то на задворках Темниковской улицы, таская время от времени в редакцию «Отголосков» заметки об уличных происшествиях или смешные сценки из камер мировых судей. Но черное газетное дело давно уже опостылело ему. Его всегда тянуло к приключениям, к физическому труду на свежем воздухе, к жизни, совершенно лишенной хотя бы малейшего намека на комфорт, к беспечному бродяжничеству, в котором человек, отбросив от себя всевозможные внешние условия, сам не знает, что с ним будет завтра. И поэтому, когда с низовьев Днепра потянулись первые баржи с арбузами, он охотно вошел в артель, в которой его знали еще с прошлого года и любили за веселый нрав, за товарищеский дух и за мастерское умение вести счет. 

  Работа шла дружно и ловко. На каждой барже работало одновременно четыре партии, каждая из пяти человек. Первый номер доставал арбуз из баржи и передавал его второму, стоявшему на борту. Второй бросал его третьему, стоявшему уже на набережной, третий перекидывал четвертому, а четвертый подавал пятому, который стоял на подводе и укладывал арбузы — то темно-зеленые, то белые, то полосатые — в ровные блестящие ряды. Работа эта чистая, веселая и очень спорая. Когда подбирается хорошая партия, то любо смотреть, как арбузы летят из рук в руки, ловятся с цирковой быстротой и удачей и вновь, и вновь, без перерыва, летят, чтобы в конце концов наполнить телегу. Трудно бывает только новичкам, которые еще не наловчились, не вошли в особенное чувство темпа. И не так трудно ловить арбуз, как суметь бросить его. 

  Платонов хорошо помнил свои первые прошлогодние опыты. Какая ругань, ядовитая, насмешливая, грубая, посыпалась на него, когда на третьем или на четвертом разе он зазевался и замедлил передачу: два арбуза, не брошенные в такт, с сочным хрустом разбились о мостовую, а окончательно растерявшийся Платонов уронил и тот, который держал в руках. На первый раз к нему отнеслись мягко, на второй же день за каждую ошибку стали вычитать с него по пяти копеек за арбуз из общей дележки. В следующий раз, когда это случилось, ему пригрозили без всякого расчета сейчас же вышвырнуть его из партии. Платонов и теперь еще помнил, как внезапная злоба охватила его: «Ах, так? черт вас побери! — подумал он. — Чтобы я еще стал жалеть ваши арбузы! Так вот нате, нате!..» Эта вспышка как будто мгновенно помогла ему. Он небрежно ловил арбузы, так же небрежно их перебрасывал и, к своему удивлению, вдруг почувствовал, что именно теперь-то он весь со своими мускулами, зрением и дыханием вошел в настоящий пульс работы, и понял, что самым главным было вовсе не думать о том, что арбуз представляет собой какую-то стоимость, и тогда все идет хорошо. Когда он, наконец, совсем овладел этим искусством, то долгое время оно служило для него своего рода приятной и занимательной атлетической игрой. Но и это прошло. Он дошел, наконец, до того, что стал чувствовать себя безвольным, механически движущимся колесом общей машины, состоявшей из пяти человек, и бесконечной цепи летящих арбузов. 

  Теперь он был вторым номером. Наклоняясь ритмически вниз, он, не глядя, принимал в обе руки холодный, упругий, тяжелый арбуз, раскачивал его вправо и, тоже почти не глядя или глядя только краем глаза, швырял его вниз и сейчас же опять нагибался за следующим арбузом. И ухо его улавливало в это время, как чмок-чмок… чмок-чмок… шлепались в руках пойманные арбузы, и тотчас же нагибался вниз и опять бросал, с шумом выдыхая из себя воздух — гхе… гхе…» 

Илья Арнольдович Ильф – ½ знаменитого дуэта, создавшего «12 стульев» и «Золотого теленка». У него есть небольшой рассказ, написанный в 1924 году, «Маленький негодяй», про хулиганистого мальчишку Стеньку, украденного петуха и большевиков. Ну а началось все с арбузов: 

  «Все удалось скрыть, кроме цены на арбузы. Цена эта, выросшая за неделю впятеро, внесла некоторый испуг. Потом стало еще хуже. Арбузы исчезли вовсе. 

  Крошечная арбузная гавань, тесно заставленная барками, гавань, которая из-за плававших в ней арбузных корок походила на чудесный персидский, нежно-зеленый и светло-розовый ковер, эта гавань в несколько дней опустела, стала геометрически пустой и пугающе правильной. 

  Парусники ушли и обратно с арбузами больше не возвращались. 

  Газеты выходили исправно и каждое утро накачивали читателей брехней о светлом будущем. 

  Те, кто понимал, почем фунт лиха, не верили и пили. Они уже поняли, что Трифоновка (место, откуда возили арбузы) занята большевиками»

Нашлись арбузы и у Аркадия Аверченко в рассказе «Страшный мальчик». Сам рассказ, естественно, про Страшного мальчика (он же Иван Аптекарёв и Ванька Аптекарёнок), а цитата - о том, что за воровство арбузов можно и в глаз получить: 

«— А ты... — Это относилось ко мне, замершему при виде Страшного Мальчика, как птичка перед пастью змеи. — А ты что? Может, тоже хочешь получить? 

— Нет, — пролепетал я, переводя взор с плачущего Ганнибоцера на Аптекарёнка. — За что же... Я ничего. 

Загорелый, жилистый, не первой свежести кулак закачался, как маятник, у самого моего глаза. 

— Я до тебя давно добираюсь... Ты мне попадёшь под весёлую руку. Я тебе покажу, как с баштана незрелые арбузы воровать! 

«Всё знает проклятый мальчишка», — подумал я. 

И спросил, осмелев: 

— А на что они тебе... Ведь это не твои. 

— Ну и дурак. Вы воруете всё незрелые, а какие же мне останутся? Если ещё раз увижу около баштана — лучше бы тебе и на свет не родиться. 

Он исчез, а я после этого несколько дней ходил по улице с чувством безоружного охотника, бредущего по тигровой тропинке и ожидающего, что вот-вот зашевелится тростник и огромное полосатое тело мягко и тяжело мелькнет в воздухе. Страшно жить на свете маленькому человеку»

Шедевральный рассказ Владимира Евгеньевича Жаботинского «Белка» (1930 год): про первую любовь, таинственность, болтливого друга, а также сцена изящного поедания арбуза в нашу копилочку. 

«В начале большой перемены я сделал, по-моему, un beau geste [фр. Красивый жест]. Кися, моя пара*, ждала меня с широко раскрытыми глазами, полными вопросительных знаков. Я сказал: «Кися, я не хочу есть. Возьми все — кроме половины моего кавуна», — и, не дожидаясь спасиба, я сломал ломоть надвое и удалился, погрузив рот и щеки в упругое, ароматное, прохладное мясо монастырского арбуза и далеко выплевывая черные косточки с тщательным изяществом». 

*школьная «потребительская кооперация: на большой перемене оба члена каждой пары обязаны были предъявить друг другу свои съестные припасы в целях обоюдовыгодного обмена»

Также, к нам копилочку идет «Телеграмма Петербургского агентства» от «короля фельетона» конца XIX – начала XX века Власа Михайловича Дорошевича из произведения «Ограбление: Истинное происшествие»: 

«ЕВПАТОРИЯ, 17-го октября. — Найденные на пароходе «Христофор Колумб» бомбы, в числе 800 штук, по исследовании, оказались арбузами. Очень хорошего качества, так называемыми «монастырскими», взятыми пароходом в Одессе для доставки в Ялту. Открытие это сделано случайно. Во время перевозки по городу подозрительных круглых предметов, принятых первоначально за бомбы, один из предметов, несмотря на все принятые меры, упал с воза и раскололся. Все легли на землю, ожидая оглушительного взрыва, долженствовавшего разрушить всю Евпаторию. Но когда, по истечении получаса, взрыва не последовало, подошли и, приблизившись, увидели красное содержимое арбуза с чёрненькими семечками. Арбузы уничтожены артиллеристами. За исключением двух, которые будут посланы для приобщения к следствию»

А напоследок сюрприз для нас, «арбузоискателей», преподнесли Владимир Маяковский и Константин Эдуардович Циолковский. 

«Мое открытие Америки» - очерки Владимира Маяковского, среди которых есть любопытная заметка о мексиканском флаге, который поэт сравнил с «арбузом»: 

«Скинь

            с горба

                        толстопузых обузу,

ацтек,

            креол

                        и метис.

Скорее

            над мексиканским арбузом,

багровое знамя, взметись.

«Арбузом» называется мексиканское знамя. Есть предание: отряд повстанцев, пожирая арбуз, думал о национальных цветах. 

Необходимость быстрой переброски не дала долго задумываться. 

— Сделаем знамя — арбуз, — решил выступающий отряд. 

И пошло: зеленое, белое, красное — корка, прослойка, сердцевина»

Константин Эдуардович Циолковский, основоположник космонавтики, в книге «Грезы о земле и небе» для наглядности сводит необъятные размеры объектов Солнечной системы к более понятным и привычным нам яблочкам, горошинам и, конечно, арбузам: 

«Земля — горошина (5 миллиметров), то Солнце — великан-арбуз (550 миллиметров), Луна — просяное зернышко (1½ миллиметра), Юпитер — яблочко побольше (56 миллиметров), Сатурн — яблочко поменьше, но с обнимающим его тонким кольцом, яблочка не касающимся; Уран и Нептун — две вишни, другие планеты и спутники — малые горошинки и зернышки; астероиды — песчинки и пылинки. 

…

Все эти яблочки, горошины, зернышки, песчинки и пылинки не только вертятся, как детские волчки, но и движутся кругом арбуза-Солнца, который относительно их почти неподвижен и лишь только вращается. 

Планетная система лежит как бы в одном поле, которое уносит на себе в прямом направлении все находящиеся на нем подвижные и неподвижные предметы. 

…

Расстояние до ближайших звезд настолько громадно, что, даже уменьшая его так, как мы уменьшили Землю, превративши ее в горошину, получим тысячи верст. Итак, звезды — по нашей картине (по нашей миниатюре), — самосветящиеся арбузы различной величины, расположенные друг от друга на тысячи верст. 

Но как должны быть светлы такие арбузы, чтобы быть видимыми на тысячи верст!!

Поэтому некоторые звезды в нашей модели обойдутся чуть не в гору»

Вот такое выдалось путешествие "по арбузы". Удалось разглядеть что-то новое в хорошо позабытом старом. 

Читайте больше, читайте с удовольствием! 

Lee-Ann